Глава 1: В небе уже сейчас
Apr. 18th, 2010 11:17 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
wergiliyЧто я обнаружил на своей первой Мессе.
Я стоял там инкогнито, я, протестантский пастор в одежде без знаков отличия. Незаметно примостившись на задней скамье католической часовенки в Милуоки, я в первый раз стал свидетелем Святой Мессы. Привело меня туда любопытство, и сидя там, я не был уверен, было ли это любопытство здравым. При изучении трудов первых христиан я много раз натыкался на выражения «Литургия», «Евхаристия», «жертва». Для них Библия – та книга, которую я любил больше всего – не имела смысла без события, которое современные христиане называют «Мессой».
Я хотел понять ранних христиан, но мне недоставало опыта знакомства с Литургией. Поэтому наконец я решился и пошёл на разведку. При этом я, разумеется, дал себе слово, что ни жестом ни словом не приму действительного участия в этом «идолопоклонстве.»
Итак, я сел в тёмном уголке на скамейке в самом конце часовни. Передо мной сидело достаточно много верующих разных возрастов. Меня очень заинтересовали их учтивые жесты и очевидное сосредоточение на молитве. Потом прозвенел колокольчик, все встали и из двери у алтаря вышел священник.
Неуверенный сам в себе я остался сидеть. Как кальвиниста меня учили, что Месса является самым страшным богохульством, какое только может допустить человек. Обрядом Святой Мессы якобы повторяется Жертва Иисуса Христа. Поэтому я остался в роли наблюдателя и сидел с открытой Библией на коленях.
Настигнутый Писанием
Месса продолжалась и я вдруг понял – Библия была не только у меня в руках, но и вокруг меня – в словах Мессы. Первый отрывок был из книги пророка Исаии, второй из Псалмов, потом выступил апостол Павел. Это произвело на меня сильное впечатление. Мне хотелось остановить всё и закричать: «Послушайте, позвольте мне объяснить, какое место Писания сейчас совершается здесь! Это же так прекрасно!» Однако, я конечно, продолжал лишь наблюдать, до тех пор, пока не услышал, как священник произносит слова Пресуществления: «Это Тело Моё..Это Кровь моя»
Я почувствовал, как меня оставляют все прежние сомнения. Когда я увидел как священник вознёс белую Гостию, то почувствовал, как прямо в сердце родилась молитва: «Господь мой и Бог мой. Это действительно Ты!»
После этого вы возможно назовёте меня чудаком. Я не мог себе и представить, как на меня повлияют эти слова. Впечатление ещё усилилось, когда собрание начало петь «Агнец Божий.. Агнец Божий… Агнец Божий» и священник произнёс «Вот Агнец Божий…» и снова вознёс Гостию.
Не прошло и минуты, а слова «Агнец Божий» прозвучали четырежды. Многолетние изучения Библии позволили мне безошибочно определить, где я сейчас нахожусь. Я был в Книге Откровения, где в двадцати двух главах Иисуса Христа называют Агнцем Божьим по меньшей мере двадцать восемь раз. Я был на свадебном пире, который описывает Иоанн в последней книге Священного Писания. Я был перед небесным троном, где Иисус навеки прославлен как Агнец. К этому я готов не был, хотя был на Мессе.
Святой Дым.
На Мессу я пришёл и на следующий день. А потом ещё и ещё. И каждый раз перед моими глазами являлось больше и больше образов из Писания. И никакую из его книг я не видел в той полутёмной часовенке так же ясно, как Книгу Откровения, Апокалипсис, которая описывает прославление ангелов и святых в небе. Как в Книге, так и в часовне я видел облечённого священника, алтарь и собрание, взывающее «Свят, свят, свят…» Я видел кадильный дым, слышал возгласы ангелов и святых и сам пел «Аллилуйя», потому что это прославление притягивало меня всё больше. Сидел, я по-прежнему, на задней скамье с Библией в руках и часто не знал, к чему обратиться – к тому ли, что было описано в Апокалипсисе или к тому, что происходило на алтаре. Всё больше мне казалось, что это, собственно, одно и то же.
С новым воодушевлением я вернулся к изучению раннего христианства и обнаружил, что первые епископы, Отцы Церкви обнаружили то же, что каждое утро переживал я. Книгу Откровения они считали ключом к Литургии и наоборот. Как учёный и верующий я переживал нечто очень сильное. Откровение, библейская книга, казавшаяся мне самой сложной из всех, теперь проливала свет на то, что я считал краеугольным камнем своей веры – идею Завета как священного союза Божьей семьи. Месса, принимаемая мною перед этим как страшное богохульство, превратилась в событие, запечатляющее Божий Завет. «Это есть Чаша Моей Крови, это Кровь нового и вечного Завета.»
Всё это было так ново и неожиданно, что я долго не мог прийти в себя. Годы я пытался понять смысл Книги Откровения, как некоего зашифрованного послания о конце света, о празднике в далёком небе, о чём то, что большинство христиан не сможет пережить лично, находясь на этом свете. Теперь же, после двух недель каждодневного присутствия на Мессе мне всё чаще хотелось встать во время Литургии и сказать: «Послушайте меня все! Я хочу показать вам в Апокалипсисе, где вы находитесь прямо сейчас! Откройте четвёртую главу, восьмой стих. Прямо сейчас вы в небе.»
Украденные заслуги.
Прямо сейчас в небе! Отцы Церкви показали мне, что я не первооткрыватель. Они проповедовали об этом более чем за тысячу лет до меня. Однако мне казалось, что я, по меньшей мере, заслуживаю лавров снова открывшего связи между Литургией и Книгой Откровения. Но потом я обнаружил, что Второй Ватиканский Собор уже забрал у меня эти лавры. Поразмышляйте над следующими словами из Конституции о Священной Литургии:
«В земной Литургии мы участвуем, предвкушая Литургию небесную, свершающуюся во святом граде Иерусалиме, к которому мы стремимся в своих странствиях, где Христос сидит одесную Бога как священнодействователь святилища и скинии истинной. Со всеми ратями воинства небесного мы воспеваем Господу гимн славы; чтя память Святых, надеемся иметь с ними некое участие и общение; ожидаем Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, пока не явится Он Сам, Жизнь наша, и мы не будем явлены с Ним во славе.»
Погодите минуту. О чём тут речь? О небе? О Мессе? Или о Книге Откровения? Поразмышляйте немного – мы говорим о всех трёх этих вещах сразу.
Я старался двигаться осторожно, предусмотрительно, потихоньку, чтобы избежать опасностей, подстерегающих неофитов. Ведь я весьма быстро приближался к переходу в католичество. Моё открытие тем не менее не было плодом бурной фантазии; это реальное учение Католической Церкви. По прошествии какого-то времени я обнаружил, что к такому же выводу пришли и честнейшие из протестантских богословов. Один из них, Леонард Томпсон, написал, что «даже беглый взгляд на Книгу Откровения свидетельствует о присутствии литургического языка, используемого при прославлении Бога. … Язык хвалы играет важную роль в сохранении единого стиля Книги. Смысл этой чудесной Книге придают литургические символы, как таковые. Литургические образы являются ядром её послания – пишет Томпсон – «Они являют нечто большее чем видение того, что должно произойти».
Приближающееся чудо.
Книга Откровения говорит о ком-то, кто должен прийти. Она говорит об Иисусе Христе и Его Втором Пришествии, как христиане обычно переводят греческое слово «парусия». Часы, проведённые в часовенке в Милуоки помогли мне понять, что этот кто-то – Иисус Христос, Которого католический священник возносит в Гостии. Если первые христиане не ошиблись, то прямо в тот момент Небо сходит на землю. «Господь мой и Бог мой, это действительно Ты».
В мыслях и сердце меня мучили серьёзные вопросы: о жертвенной Крови, о библейских основаниях Мессы, о непрерывности католического Предания, о многих мелких деталях литургической службы. Эти вопросы определили направление моего исследования на последующие долгие месяцы, и, в конечном итоге, привели меня к присоединению к Католической Церкви. В определённом смысле они затрагивают и мою теперешнюю работу. Однако теперь я допытываюсь не как обвинитель или простой любопытствующий, но как сын, который следует за отцом и просит у него невозможного – принести ему кусочек неба в горсти.
Я не верю, что наш Отец откажет вам или мне в познании о Мессе, если мы о нём просим. Ведь в ней Он подтверждает собственный Завет с нами и делает нас Своими детьми. Моя книга в каком-то смысле является конспектом того, что я открыл для себя, изучая богатство нашего католического Предания. В ней охвачена вся Библия, непрерывное свидетельство Святой Мессы, неизменное учение святых, исследования богословских школ, методы созерцательной молитвы и пастырская забота Пап и епископов. В Литургии у нас с вами есть небо на земле. От этой новости захватывает дух.
Я стоял там инкогнито, я, протестантский пастор в одежде без знаков отличия. Незаметно примостившись на задней скамье католической часовенки в Милуоки, я в первый раз стал свидетелем Святой Мессы. Привело меня туда любопытство, и сидя там, я не был уверен, было ли это любопытство здравым. При изучении трудов первых христиан я много раз натыкался на выражения «Литургия», «Евхаристия», «жертва». Для них Библия – та книга, которую я любил больше всего – не имела смысла без события, которое современные христиане называют «Мессой».
Я хотел понять ранних христиан, но мне недоставало опыта знакомства с Литургией. Поэтому наконец я решился и пошёл на разведку. При этом я, разумеется, дал себе слово, что ни жестом ни словом не приму действительного участия в этом «идолопоклонстве.»
Итак, я сел в тёмном уголке на скамейке в самом конце часовни. Передо мной сидело достаточно много верующих разных возрастов. Меня очень заинтересовали их учтивые жесты и очевидное сосредоточение на молитве. Потом прозвенел колокольчик, все встали и из двери у алтаря вышел священник.
Неуверенный сам в себе я остался сидеть. Как кальвиниста меня учили, что Месса является самым страшным богохульством, какое только может допустить человек. Обрядом Святой Мессы якобы повторяется Жертва Иисуса Христа. Поэтому я остался в роли наблюдателя и сидел с открытой Библией на коленях.
Настигнутый Писанием
Месса продолжалась и я вдруг понял – Библия была не только у меня в руках, но и вокруг меня – в словах Мессы. Первый отрывок был из книги пророка Исаии, второй из Псалмов, потом выступил апостол Павел. Это произвело на меня сильное впечатление. Мне хотелось остановить всё и закричать: «Послушайте, позвольте мне объяснить, какое место Писания сейчас совершается здесь! Это же так прекрасно!» Однако, я конечно, продолжал лишь наблюдать, до тех пор, пока не услышал, как священник произносит слова Пресуществления: «Это Тело Моё..Это Кровь моя»
Я почувствовал, как меня оставляют все прежние сомнения. Когда я увидел как священник вознёс белую Гостию, то почувствовал, как прямо в сердце родилась молитва: «Господь мой и Бог мой. Это действительно Ты!»
После этого вы возможно назовёте меня чудаком. Я не мог себе и представить, как на меня повлияют эти слова. Впечатление ещё усилилось, когда собрание начало петь «Агнец Божий.. Агнец Божий… Агнец Божий» и священник произнёс «Вот Агнец Божий…» и снова вознёс Гостию.
Не прошло и минуты, а слова «Агнец Божий» прозвучали четырежды. Многолетние изучения Библии позволили мне безошибочно определить, где я сейчас нахожусь. Я был в Книге Откровения, где в двадцати двух главах Иисуса Христа называют Агнцем Божьим по меньшей мере двадцать восемь раз. Я был на свадебном пире, который описывает Иоанн в последней книге Священного Писания. Я был перед небесным троном, где Иисус навеки прославлен как Агнец. К этому я готов не был, хотя был на Мессе.
Святой Дым.
На Мессу я пришёл и на следующий день. А потом ещё и ещё. И каждый раз перед моими глазами являлось больше и больше образов из Писания. И никакую из его книг я не видел в той полутёмной часовенке так же ясно, как Книгу Откровения, Апокалипсис, которая описывает прославление ангелов и святых в небе. Как в Книге, так и в часовне я видел облечённого священника, алтарь и собрание, взывающее «Свят, свят, свят…» Я видел кадильный дым, слышал возгласы ангелов и святых и сам пел «Аллилуйя», потому что это прославление притягивало меня всё больше. Сидел, я по-прежнему, на задней скамье с Библией в руках и часто не знал, к чему обратиться – к тому ли, что было описано в Апокалипсисе или к тому, что происходило на алтаре. Всё больше мне казалось, что это, собственно, одно и то же.
С новым воодушевлением я вернулся к изучению раннего христианства и обнаружил, что первые епископы, Отцы Церкви обнаружили то же, что каждое утро переживал я. Книгу Откровения они считали ключом к Литургии и наоборот. Как учёный и верующий я переживал нечто очень сильное. Откровение, библейская книга, казавшаяся мне самой сложной из всех, теперь проливала свет на то, что я считал краеугольным камнем своей веры – идею Завета как священного союза Божьей семьи. Месса, принимаемая мною перед этим как страшное богохульство, превратилась в событие, запечатляющее Божий Завет. «Это есть Чаша Моей Крови, это Кровь нового и вечного Завета.»
Всё это было так ново и неожиданно, что я долго не мог прийти в себя. Годы я пытался понять смысл Книги Откровения, как некоего зашифрованного послания о конце света, о празднике в далёком небе, о чём то, что большинство христиан не сможет пережить лично, находясь на этом свете. Теперь же, после двух недель каждодневного присутствия на Мессе мне всё чаще хотелось встать во время Литургии и сказать: «Послушайте меня все! Я хочу показать вам в Апокалипсисе, где вы находитесь прямо сейчас! Откройте четвёртую главу, восьмой стих. Прямо сейчас вы в небе.»
Украденные заслуги.
Прямо сейчас в небе! Отцы Церкви показали мне, что я не первооткрыватель. Они проповедовали об этом более чем за тысячу лет до меня. Однако мне казалось, что я, по меньшей мере, заслуживаю лавров снова открывшего связи между Литургией и Книгой Откровения. Но потом я обнаружил, что Второй Ватиканский Собор уже забрал у меня эти лавры. Поразмышляйте над следующими словами из Конституции о Священной Литургии:
«В земной Литургии мы участвуем, предвкушая Литургию небесную, свершающуюся во святом граде Иерусалиме, к которому мы стремимся в своих странствиях, где Христос сидит одесную Бога как священнодействователь святилища и скинии истинной. Со всеми ратями воинства небесного мы воспеваем Господу гимн славы; чтя память Святых, надеемся иметь с ними некое участие и общение; ожидаем Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, пока не явится Он Сам, Жизнь наша, и мы не будем явлены с Ним во славе.»
Погодите минуту. О чём тут речь? О небе? О Мессе? Или о Книге Откровения? Поразмышляйте немного – мы говорим о всех трёх этих вещах сразу.
Я старался двигаться осторожно, предусмотрительно, потихоньку, чтобы избежать опасностей, подстерегающих неофитов. Ведь я весьма быстро приближался к переходу в католичество. Моё открытие тем не менее не было плодом бурной фантазии; это реальное учение Католической Церкви. По прошествии какого-то времени я обнаружил, что к такому же выводу пришли и честнейшие из протестантских богословов. Один из них, Леонард Томпсон, написал, что «даже беглый взгляд на Книгу Откровения свидетельствует о присутствии литургического языка, используемого при прославлении Бога. … Язык хвалы играет важную роль в сохранении единого стиля Книги. Смысл этой чудесной Книге придают литургические символы, как таковые. Литургические образы являются ядром её послания – пишет Томпсон – «Они являют нечто большее чем видение того, что должно произойти».
Приближающееся чудо.
Книга Откровения говорит о ком-то, кто должен прийти. Она говорит об Иисусе Христе и Его Втором Пришествии, как христиане обычно переводят греческое слово «парусия». Часы, проведённые в часовенке в Милуоки помогли мне понять, что этот кто-то – Иисус Христос, Которого католический священник возносит в Гостии. Если первые христиане не ошиблись, то прямо в тот момент Небо сходит на землю. «Господь мой и Бог мой, это действительно Ты».
В мыслях и сердце меня мучили серьёзные вопросы: о жертвенной Крови, о библейских основаниях Мессы, о непрерывности католического Предания, о многих мелких деталях литургической службы. Эти вопросы определили направление моего исследования на последующие долгие месяцы, и, в конечном итоге, привели меня к присоединению к Католической Церкви. В определённом смысле они затрагивают и мою теперешнюю работу. Однако теперь я допытываюсь не как обвинитель или простой любопытствующий, но как сын, который следует за отцом и просит у него невозможного – принести ему кусочек неба в горсти.
Я не верю, что наш Отец откажет вам или мне в познании о Мессе, если мы о нём просим. Ведь в ней Он подтверждает собственный Завет с нами и делает нас Своими детьми. Моя книга в каком-то смысле является конспектом того, что я открыл для себя, изучая богатство нашего католического Предания. В ней охвачена вся Библия, непрерывное свидетельство Святой Мессы, неизменное учение святых, исследования богословских школ, методы созерцательной молитвы и пастырская забота Пап и епископов. В Литургии у нас с вами есть небо на земле. От этой новости захватывает дух.